Лучший путеводитель по Риму — бутылка

Сейчас мне уже кажется, что это было кино. Со мной в главной роли. Что-то в духе Вуди Аллена и Феллини одновременно. Началось с того, что я случайно улетел в Рим.

На самом деле, мне надо было не в Рим, а в Римини, это совсем с другой стороны. Там отдыхали мои жена и маленький сын. Но я летел в Рим. Всё просто: я бездарно проспал свой рейс. В молодости такие оплошности случаются. Дело происходило в середине 90-х, за границей я еще не был. И проспал. Но у меня был загран и 400 долларов. Я бросился на такси в Шереметьево. Там в офисе Alitalia купил билет до Рима — это был единственный ближайший рейс в сторону Италии.

«Ну Рим так Рим», — подумал я. «Главное — Италия, а уж до своих доберусь на поезде».

Да и никаких возражений у меня не было против Рима — у человека, который до того ничего древней Таллина не видел. О Риме я знал мало, то есть почти ничего, кроме некоторых эпизодов из античной истории и фильма с Одри Хепберн.

Выйдя из вокзала Термини, я огляделся вокруг. Мое глупое счастье заключалось в том, что я мог идти, куда угодно, при этом совсем не зная город. Даже карту я почему-то не купил. (Смартфонов с навигаторами тогда еще не было.) Передо мной лежал Вечный город, и я был полностью свободен и открыт ему. Я решил провести день в Риме, а уже вечером садиться на поезд и мчаться к своим.

В ту пору, больше двадцати лет назад, там вообще никто не понимал по-английски. Ни слова: «Scusi, signore, non capisco!». А я знал лишь «чао», «пицца», «феличита», так что выяснять направления было весьма затруднительно.
Ну я и пошел. Куда глаза и ноги. Ох, как бы мне сейчас было интересно восстановить тот свой дикий маршрут! Куда я забрел, где побывал? Нынче я знаю, чем Рим лучше Петербурга, а вот тогда… Помню фонтан Треви, ясное дело, к нему все дороги. Колизей и руины помню…

Но главное вот что. Не мог же я отправиться по великому городу, как дурак, ничего не выпив? В ту пору я пил часто и много, крепко держась на ногах, становясь с каждым глотком все остроумнее и легче. Поэтому еще у вокзала я разменял сто долларов и получил в ответ целую пачку мятых лир. И с этой пачкой я ощутил себя фактически Цезарем. Или Березовским, неважно.

В ближайшем магазине купил бутылку красного. Вспомнить бы еще какого именно. В итальянских винах я тогда не смыслил ничего. Предположу, что это было что-то из рода вальполичеллы. По крайней мере, именно вальполичельские вина я люблю давно, и они ко мне тоже добры.

Как я его открыл? По советской отработанной привычке — толкая пробку внутрь ручкой. А ручка у меня, как журналиста, конечно всегда была. В основном, именно для того, чтобы проталкивать внутрь пробки. Зашел где-то за древний угол с Мадонной в нише и — хоп! — пробка уже внутри.

После этого я ощутил такой прилив любви к Риму, к жизни, к своей пачке лир, что разве только не потребовал себе немедленно клоунский духовой оркестрик — тот самый, который озаряет финал «Восьми с половиной».

Город меня ошеломил. Это было не то, что сказкой, это было таким изощренным сном с барочными виньетками. Наверное, со стороны я выглядел диковато. Останавливался посреди улицы и озирался: «Это я в Риме? Это со мной происходит?».

И не забывал отхлебывать из бутылки своего красного. Оно нагрелось в моем рюкзаке и оттого стало будто гуще и хмельнее. По пути еще покупал всяких булок с прошутто и моцареллой, жевал на ходу.

Вскоре я добрел до большой площади и здесь понял: устал, надо присесть.Сейчас я предполагаю, что это была пьяцца Навона, ибо сквозь давний хмель смутно различаю очертания большого сложнофигурного фонтана. Короче, присел за столик прямо на улице. Пожилой, но очень бодрый официант принес меню. Но я ответил, что мне бы кофе. Официант ласково улыбнулся: «И все? А рюмочку граппы? Ведь уже вечер, синьор!». То есть я догадался, что он так сказал, потому что предложение сопровождалось настолько верным театральным жестом, что никаких сомнений. Граппу я тоже никогда до того не пил. И отказаться не мог.
Пачка лир в кармане будто не уменьшалась. Валяйте, говорю, вашу граппу. Сегодня день, когда можно всё. Сегодня у меня экстаз похлеще, чем у святой Терезы, что привольно раскинулась в церкви Санта-Мария-делла-Виттория. (Да, Терезу и церковь, как и многое другое, я открыл для себя уже много позже, когда приезжал в Рим занудно, методично, с путеводителями и разработанными маршрутами.)
Через минуту мой славный официант вынес на подносе рюмочку граппы. Поставил ее передо мной, и прежде, чем уйти, вдруг обернулся и воскликнул громко, торжественно, на всю площадь: «Viva Roma, la capitale del mondo!». И я понял, что он прокричал. Да, конечно, понял. И в ответ прокричал ему: «Ура!». И опрокинул рюмочку граппы.

После я двинулся гулять по вечернему Риму, купив еще бутылку вина. Потом оказался на одном из холмов, видимо на Яникуле, подо мной был весь город.

Я разместился на парапете, смотрел на город, пил из горла, улыбался и думал: «Боже мой, я бухаю в Риме, какое счастье!»

Потом у меня еще был долгий и нелепый диалог с таксистом, который объяснял, что ночью до Римини я смогу добраться лишь от вокзала Тибуртина. Я сидел на заднем сиденье, уже бесцеремонно отхлебывал из горла, а таксист радостно повторял: «Тибуртина! Тибуртина!».
Собственно, за эту поездку я отдал почти всю оставшуюся пачку лир. Не мог же я знать, что до Тибуртины надо было пройти лишь около километра, а таксисты — они везде одинаковые, и этот хитрюга стал везти русского дурачка сложным маршрутом. Впрочем, какая разница. Все равно это была чистая феличита. Целый день до глубокой ночи я провел в великом Риме в компании только бутылок вина. Потом будут еще сотни путешествий, по всему миру. С детьми, женами, подругами, случайными знакомыми. Но это первое, внезапное, пьяное, бесшабашное и глупое — все-таки лучшее, самое удивительное.